Аутоаутопсия и аутопсия доктора-лектора

     Он ощутил в экстазе, как прорастают на лопатках крылья, как они прорывают кожу, как разворачиваются молодые, еще влажные перепонки. Он закричал что-то, сам не зная что, и дядя Эйнар снова подкинул его.
     Осенний ветер ударился о дом, и тут же обрушился дождь – да так, что вздрогнули балки, а люстры взмахнули злыми огненными язычками свечей. И все сто родичей выглянули из тёмных зачарованных комнат, окружавших холл, туда, где дядюшка Эйнар крутил мальчика, как цирковой жезл.

     – Ну, хватит! – сказал наконец дядя Эйнар. Тимоти опустили на пол. Он взволнованно и устало обнял дядю Эйнара, счастливо всхлипывая.
     – Дядя, дядя, дядя!..
     – Что, понравилось летать? А, Тимоти? – спросил дядя Эйнар, нагнувшись и потрепав мальчика по голове. – То-то что хорошо!..
     Приближался рассвет. Уже почти все родичи прибыли и собирались укладываться на день – собирались спать без движения, без звука до следующего заката, когда они выйдут из своих ящиков из чёрного дерева на семейный пир.

     Дядя Эйнар направился в подвал, за ним потянулись все остальные. Мама проводила их туда, где рядами вплотную стояли безукоризненно отполированные ящики. Эйнар, подняв за спиной крылья на манер брезентового тента цвета морской волны, посвистывая, шёл по проходу, и когда его крылья касались чего-нибудь, они гудели, словно кто-то несильно стукнул в барабан.

     А Тимоти устало лежал наверху. Он думал. Он пытался полюбить темноту. Например, в темноте можно делать разные вещи, за которые тебя не станут ругать – потому что не увидят. Да, он всё-таки любил ночь, но у этой любви были свои границы. Иногда ночи было так много, что он просто не выдерживал.

     А в подвале бледные руки плотно закрывали полированные чёрные крышки. По углам кое-кто из родни кружился на месте, прежде чем лечь, опустить голову на лапы и закрыть глаза. Встало солнце, и дом уснул.
( Collapse )

Первым делом напоминание: как ходят пингвины? - гуськом.

Звонок в московский зоопарк. Снимают трубку - оттуда хохот. Вешают трубку. Через минуту та же история. Наконец кто-то сквозь смех ухитряется выговорить: "Не вешайте трубку. У вас все пингвины на месте?"
Короче. Переводили пингвинов из вольера в вольер и каким-то образом упустили одного. Пингвин удрал за территорию. Рядом - пивной ларек. К ларьку очередь мужиков. Родная картина! Пингвин встал в очередь...

из: http://ka-mysh.livejournal.com/255953.html

а также, напомню, пингвинариум

ГЛАВА XIV
В ОСАДЕ

        Ещё пару минут преследователей было не видно и не слышно. В утреннем свете лес стоял тихий и свежий. Где-то сразу позади сторожки раздалась звонкая трель дрозда-отшельника¹. Птичка пела так, словно в мире не существовало ни опасностей, ни самой смерти, и её тельце трепетало в экстазе. Звуки её трелей поднимались так высоко, что некоторые становились неслышны для человеческого уха, но при этом она издавала их - клювик открывался, грудка трепетала, - песня, которую людям услышать не дано.
        Джо сидел на корточках у открытого переднего окна чердака, а Уилл сторожил подход с тыла. Минуты шли, и Уилл начал уже надеяться, что контрабандисты повернули назад.
        - По-моему, они не придут, - прошептал он.
        Джо лишь фыркнул и указал на небо, где кружил рыжехвостый ястреб². Уилл посмотрел - птица широкими кругами поднималась выше; пролетавшая невдалеке ворона тревожно каркнула.
        - Птицы их видят. Они затаились.
        Ещё десять долгих, напряжённых минут.
        - Я выгляну… - пробормотал наконец Уилл. ( Collapse )

ГЛАВА IX
ДИКИЙ МЁД

        Ночь была холодной. Джо сшил шкуры двух несчастных бобров при помощи древесного шипа и жил, так что получилось одеяло, какого хватило бы только одному из мальчиков; так что то один, то другой просыпался, дрожа, и обнаруживал, что товарищ во сне перетянул на себя больше, чем ему полагалось.
        - Надо соорудить какое-никакое одеяло, достаточно большое, чтоб ты его всё на себя не перетягивал, - сердито сказал за завтраком Уилл. - У меня спина совсем замёрзла.
        В течение завтрака его настроение не улучшилось.
        - И мне надоела еда без соли, - ворчал он. - Пепел от гикори, конечно, лучше, чем ничего, но нам нужна настоящая соль. Эс-о-эль-мягкий знак! Как думаешь, найдётся?
        Джо покачал головой.
        - Лизунцов¹ тут нет, - сказал он. Была бы весна, добыли бы кленовый сироп²…
        - Толку-то? Я соли хочу! ( Collapse )

ГЛАВА III
ЕДА И ОГОНЬ
        ...Следующее, что почувствовал Уилл - что уже утро и что на ветках над шалашом прыгает и ругается большая голубая сойка¹. Дождь прекратился, выглянуло солнце, воздух был чистый, свежий и пах сосной, бальзамической пихтой и тсугой. И чем-то ещё, что сразу привело Уилла к мысли о завтраке.
        - Вставай, Джо! - крикнул он, взбивая ногой фонтан сосновых игл.
        Но Джо в шалаше не было. Уилл выглянул наружу, но индейца не было и тут. На какой-то миг Уилл испугался.
        - Надеюсь, Джо не утащили его индейские демоны, - пробормотал он, издав уханье совы. Он дважды прокричал в сторону леса и в сторону гор, и наконец услышал, как слабое эхо, ответный клич патруля. Уилл побежал на звук - тот вроде бы доносился от глубокого оврага в дальнем склоне горы. Уилл побежал через подлесок, и скоро оказался на звериной тропе к водопою, - оказалось, это кратчайший путь к водопою на речке, журчавшей в расщелине неподалёку. Подойдя к речушке, Уилл увидал и стройною смуглую фигуру Джо. На его лице, обычно таком бесстрастном, цвела широкая улыбка; в его правой руке на палке с развилкой, пронзённая через жабры, висела огромная, не меньше четырёх фунтов², форель.
        - Привет, скаут, - крикнул Уилл, весело бросаясь к товарищу, - где рыбу добыл?
        Вместо ответа Джо закинул голову и издал громкое «У-ху-хууу!» - крик большого ушастого филина.
        - Хорош ухать, - сказал Уилл, от души хлопая Джо по голой спине, - откуда рыба? ( Collapse )